- Просмотров — 1574
Тополиный «ух!»
В начале лета из тополей начинает вылезать пух. Вылезает и вылезает, вылезает и вылезает! Уже все ему говорят: «Хватит вылезать!», – а он всё равно вылезает.
Но это ещё ничего. Это ещё терпимо. Хуже, что он не только вылезает, но ещё и залезает. И ни куда-нибудь, а в глаза, в уши и даже в рот, если вы забыли его закрыть. И главное, что от этого пуха чешутся уха, вернее, уши, а рот плюётся, а из глаз льются слёзы.
И если у тебя нет водолазного скафандра, тебе приходится плохо, потому что приходится ждать, пока этот пух не унесёт ветром.
А вдруг не унесёт? Тогда что? Плеваться и чесаться? Ничего подобного, потому обязательно унесёт, потому что тополиный пух специально приспособлен, чтоб его уносило. Ведь на самом деле – это никакой не пух, а малюсенькие семена, но не лысые, как у арбуза, а волосатые. И когда в эти волоски вцепляется ветер, он разносит семена в разный стороны, чтобы тополям жилось привольно. А привольно – это когда молодые не притесняют старых, а старые не закрывают солнце.
И хотя от тополиного пуха никакого житья нет, он приносит много пользы. Он однажды Непоседу спас! И про это наш рассказ…
* * *
Как-то вечером Неполёжа зашёл к Непоседе и сказал:
– Пойдём пройдёмся, что ли?
– Не пойду! – испугался Зайчик. – Мне спать пора.
– Какая же это пора? Спать надо днём! – сердито хрюкнул Ёжик. – А если кто-то собрался спать ночью, то небольшая прогулка перед сном ему не повредит. Тем более что никто не увидит.
– А вот и повредит! А вот и увидит! Ведь на меня ночью может напасть тётушка Сова.
– Пусть только попробует!
– Если она меня попробует, я точно не засну.
– Че-пу-ха! Не успеет она тебя попробовать, как я её прогоню.
– Не успеешь, ведь тётушка Сова такая быстрая…
– А я вроде медленный, – фыхнул Неполёжа. – Да мы, ёжики, можем бегать со скоростью три метра в секунду.
– А что такое три метра в секунду?
– Три метра в секунду – это очень быстро! Это просто вж-ж-жых!
– А нельзя ли придумать чего-нибудь помедленней? – испугался такой быстроты Непоседа.
– Можно! – сказал Ёжик и задумался.
Через полчаса, он радостно хрюкнул.
– Что такое? – вздрогнул Непоседа.
– Ничего. Ты пока спи, а я пойду поговорю с тётушкой Совой.
– Не боишься?
– Ни капельки! Мы, ёжики, никого не боимся, кроме еды!
– Это как? – удивился Непоседа.
– Мы боимся, что не успеем за лето набить животики едой, чтоб на всю зиму хватило.
– Тогда я пошёл спать, – облегчённо вздохнул Зайчик, который тоже никого не боялся, особенно, когда не надо было никуда идти.
* * *
Тем временем наступила ночь. Всё стало чёрным, кроме островка тополиного пуха, который тускло белел в лучах Луны.
«Как раз то, что надо!», – подумал Неполёжа и начал быстро кувыркаться, накалывая пух на иголки. На седьмом кувырке серый и колючий Ёжик стал белым и пушистым. Стараясь не растрясти пух, он начал ходить туда-сюда и сюда-туда. Вскоре его заметили, и на звёздном небе появился чёрный силуэт тётушки Совы. Тётушка Сова бесшумно висела на раскинутых в разные стороны крыльях и высматривала, на кого бы ей напасть. И тут она заметила маленького белого зайчонка.
«Это Непоседа, – подумала тётушка. – Только почему он белый, если ещё не выпал снег?»
«Или выпал?» – снова подумала она, заметив островок тополиного пуха посреди зелёной травки.
«Да какая разница!» – в третий раз подумала Сова и ринулась вниз.
* * *
Но в тот самый миг, когда тётушка Сова уже растопырила свои когти, Неполёжа быстро растопырил свои иголки. От этого тополиный пух отцепился и залепил тётушке Сове глаза.
– Чих! – сказала она. – Чих! Чих!
Хотя на самом деле у неё получалось:
– Ух! Ух! Ух!
И чем сильней Сова чихала, тем сильнее из её глаз лились слёзы, чесались уши, а клюв хотел плеваться. В конце концов она не выдержала и убежала. И с тех пор тётушка Сова на Зайчика не нападает.
А чего, скажите, на него нападать, если на тётушку Сову сразу же нападает тополиный «ух!»…
