Просмотров — 170

ТАНКИ ВО ДВОРЕ

Часть 3

– Ну, я пойду? – спросил Игорь Меркурьевич, надеясь, что за дверью всё само собой рассосётся.

– Иди, – разрешила белка. – Главное, не попадись бордовым. Хотя лиловые ещё хуже. А ты, кстати, за кого?

– Я сам за себя.

– Неприщепенец, значит? Тогда тебе надо пробираться в зоопарк: там главный штаб неприщепенцев. А чего, клетки прочные и отстреливаться удобно… Дорогу знаешь?

– Так я там работаю… А война-то из-за чего?

– Да какая разница? Просто этот мир выбрал войну. Хотя надо наоборот!

– Как наоборот? – не понял Лосиков.

– Наоборот – это когда война выбирает мир. И в той системе, из которой мы выпали, так и было. Там даже столетние войны кончались парадами.

– Но если это другой мир, почему я помню тот?

– Вопрос сложный. Но ответ простой: твой глушитель ослабил все мысленные процессы, и во время перехода оттуда сюда память не до конца стёрлась. Вот ты кое-что и помнишь. Правда, кое-что и забыл.

– Как забыл? – испугался Игорь Меркурьевич, потому что до сих пор на память не жаловался.

Белка немного помолчала, потом посмотрела Лосю в глаза и сказала:

– Ты забыл, зачем я тебе нужна…

Возможно, она сказала что-то ещё, но всё остальное заглушил грохот истребителя, пробивающего звуковой барьер прямо над крышей дома.

* * *

Когда Лосиков ушёл, судорожно вспоминая, на что ему понадобилась белка, во дворе наступило затишье. Оно было вызвано тем, что бордовые и лиловые договорились обменяться пленными, которые путались под ногами и всё время хотели есть. При этом бордовые под шумок прихватили бабушку Бабарыкину с пододеяльником, а лиловые сцапали сантехника Ерёмушкина с гаечным ключом. Конечно, бабушка и сантехник особой ценности не представляли, так как были невоеннообязанными, но за каждого из них можно было выменять полбойца, а лишние полбойца никогда не помешают.

Воспользовавшись временным перемирием, домой вернулся и Коля с отбитой у рыжего Вована  краюхой хлеба. Вернее, с крохотной горбушкой, потому что полкраюхи у Морковкина выхватил Цыплатый и убежал с такой скоростью, что гнаться было глупо, тем более он её на ходу съел. Коля, конечно, расстроился, но не сильно, потому что и горбушка в голодные военные времена была неплохим уловом.

Морковкин вытер хлеб о рукав рубашки и стал думать, как его лучше поделить, чтобы хватило на два дня. Раньше, когда с ними жил отец, было проще. Его рабочий паёк плюс мамин, плюс добытое самим Колей позволяло кое-как продержаться. Но отец был за бордовых, а мама – за лиловых, и они расстались, чтобы не устраивать домашнюю войну. Хотя, если разобраться, всю страну терзала самая настоящая домашняя война. Ведь на страну напал не враг, а вражда. Эта необъяснимая вражда быстро перессорила всех со всеми: мам с папами, дедушек с бабушками, сестёр с братьями и даже добрых соседей, которые вдруг оказались злыми.  

…В конце концов Коля хлеб делить не стал, а спрятал в пустую кастрюльку, чтобы сделать маме сюрприз. Но потом опять достал и отщипнул маленький кусочек.