- Просмотров — 351
09-09 КАРАСЁНКИ-ПОРОСЁНКИ
Рассказы про детей и взрослых
(Мф 18:3)
Автор Юрий Лигун
Художник Сусанна Домбаян
СОЛЁНЫЕ ЗВЁЗДЫ
Часть 9
А вот у Бузьки голова всегда была мокрой, потому что он оказался настоящей водоплавающей собакой. Выманить его из моря можно было только приличным куском колбасы, да и то на полминуты.
– Мне кажется, что в его жилах течёт кровь не доберманов, а ньюфаундлендов, – сказал Поликарп Николаевич, который тоже выныривал не часто.
– Нью… кого? – переспрашивал Ерёмушкин, рассматривая солнце через отшлифованное морем бутылочное стекло.
– Ньюфаундлендов – знаменитой породы собак-пловцов. У нас их называют водолазами, – говоря это, Поликарп Николаевич одной рукой кормил Бузьку колбасой, а другой чесал за мохнатым ухом, и было видно, что он давно простил щенку свои кремовые брюки, ведь тогда Бузька был обыкновенным злоберманом-гавчером, а теперь стал необыкновенным ныряльщиком, что в корне меняло дело.
* * *
В последний день Поликарп Николаевич снова постучал чайной ложечкой по чайнику и сказал:
– Итак, подведём предварительные итоги. На мой взгляд, отдых пошёл на пользу. Батарейки заряжены, можно работать дальше. Кстати, сколько набрал Жорик?
– Семьсот двадцать грамм! – доложила бабушка Лиза, которая каждый день взвешивала Жорика на электронных весах.
– Недурно, недурно. А я, благодаря нырянию, сбросил два лишних килограмма. Значит, имеем почти три кило чистой прибыли. Кто ещё хочет высказаться?
– Я! – раздался из-за кустов звонкий голос.
Конечно же, это был белобрысый Лёшка, который не упускал случая высказаться, тем более когда просили. Он шмыгнул носом и объявил, что вечером его папа приглашает всех на жареных мидий, потому что нельзя взять и уехать, так и не попробовав жареных мидий, которых полным-полно на подводных скалах. Так что вечером можно не ужинать, тем более что некоторых от жареных мидий выворачивает наружу и чем добро переводить, лучше есть жареных мидий натощак. Продолжая говорить, Лёшка сел на велосипед и поехал помогать папе ловить жареных мидий.
– А что такое жареные мидии? – спросила Капа, которую после Лёшкиных слов начало слегка поташнивать.
– Это ракушки, которыми обрастают затонувшие корабли, – объяснил Семякин.
– Понятно, – сказала Капа, хотя поняла она только то, что никакая сила в мире не заставить её съесть хотя бы одну жареную мидию.
* * *
Уезжать никому не хотелось. Все с грустью смотрели на море, отчего оно немного разволновалось. И только семякинская сестра Катя говорила, что рада отъезду, потому что ей одиноко. Капа не понимала, как может быть одиноко, если за тобой всё время ходит толпа солдат. – Не толпа, а рота, – поправлял Семякин, который во всём любил точность.
Но Капа и сама знала, что рота, потому что, встречая Катю, покрытую загаром, любой солдат, как по команде, открывал рот.
– Зря стараются, – говорил Семякин, – у Катьки в городе пять женихов осталось или даже шесть. Не рота, конечно, но зато все морально обеспеченные. А один вообще умеет играть на скрипке с оркестром. Раз сыграл Катьке симфонию, так соседи чуть не свихнулись…
* * *
Несмотря на лёгкую грусть, день прошёл замечательно.
Капин папа выудил вторую рыбу.
Катя получила пачку писем и снова стала весёлой.
Бабушка Лиза довязала коврик и подарила его капитану Славину.
Поликарп Николаевич вынырнул с таким огромным крабом, что было непонятно, кто кого поймал.
Ерёмушкин окончательно помирился с дядей Костей и пообещал больше ничего не чинить, кроме кухонного крана у бабушки Бабарыкиной, которая уже месяц моет тарелки в тазике…
В полвосьмого все пошли прощаться с солнцем.
Багровый круг медленно тонул в воде, и это было так красиво, что и рассказывать бесполезно. Когда солнечная макушка скрылась за горизонтом, проснулся маяк, и за его стеклянным колпаком плавно замигала огромная лампа, луч которой запросто бил на тридцать два километра!
