Просмотров — 388

22-1 БОЦМАН, БУРУНДУК, КОТ И КРЫСА
Сказка для детей и всех остальных

ДВЕ СВЁКЛЫ

Часть 1

Только про девушек Неудахин всё равно думал. Но не про всех, а про одну. У этой одной были золотистые волосы, синие глаза и ромашковый смех. Если кто не понял, уточним: ромашковый смех вовсе не от пиратского слова «ром», а от прекрасного слова «ромашка». То есть светлый такой смех и нежный, как белый лепесток. Да и не мог быть другим смех у девушки, которая  была такой доброй, что поссориться с ней не смогли бы даже колючий сантехник Ерёмушкин и зловредная бабушка Бабарыкина, которые в нашем дворе могли поссориться с кем угодно. А не смогли бы, потому что девушка с золотистыми волосами и ромашковым смехом всё про всех понимала и всё всем прощала. Но лучше всех она понимала и прощала боцмана, ведь звали её не как-нибудь, а Марина, что в переводе с итальянского означает «морская». А если морская девушка  полюбит моряка, то это навсегда и даже чуть-чуть дольше.

Но почему, спросите вы, наш боцман до сих пор был одиноким? И почему он до сих пор не предложил Марине руку, сердце и свою боцманскую зарплату? Да очень просто! Потому, что он её никогда не видел (Марину, конечно, а не зарплату), поскольку Марина была не простой девушкой, а девушкой его мечты!

А на мечте так просто не женишься. Мечту сперва найти надо!

* * *

Марину Неудахин пока не нашёл, зато уже нашёл бурундука, кота и крысу и теперь целыми вечерами мог рассказывать про свою мечту очень дружной компании, которая слушала его, не перебивая. Правда, когда незаметно кончались орешки, сыр и сосиски, Бурун, Максюта и Полундра незаметно вздыхали. По этим незаметным вздохам Неудахин понимал, что его понимают, и от этого морские истории про Марину каждый вечер обрастали новыми подробностями.

Он подробно рассказал про детский садик, куда водили Марину. И про школу. И про университет, где она изучала итальянский язык… Но про дальше он не рассказывал, потому что не хотел, чтобы Марина стала старой.

Зато он рассказал про её маму, папу, младшего брата и соседей по лестничной клетке. И вдруг в тот самый вечер, когда он дошёл до Марининой бабушки, которая вязала  замечательно тёплые носки, не продуваемые никакими ветрами, Полундра перестала вздыхать и тревожно зашевелила своим острым носом. Её тревога передалась Максюте. Максюта тревожно зашевелил ушами и на всякий случай проверил, хорошо ли из его лап выскакивают когти. И только Рундук не стал ничем шевелить, а просто спрыгнул с боцманской ладони и быстро подбежал к дверям.

* * *

Борис Неудахин мысленно отложил в сторону не продуваемые никакими ветрами носки и прислушался. Но всё было тихо, если, конечно, не обращать внимание на шум моторов, плеск волн и завывание ветра. Однако к этим звукам боцман давно привык и давно не обращал на них внимания. Даже наоборот, если бы эти звуки затихли, он бы сильно огорчился, потому что это могло обозначать только одно – корабль уже не плывёт, а лежит на дне. И хотя пока всё было нормально, боцман всё же подкрался к двери и осторожно поглядел в щёлочку…

 Но лучше бы он этого не делал, потому что с другой стороны щёлочки на него  глядело дуло автомата.