Рассказ второй. Ворота Родины
Однажды на планете Земля резко кончился металл. Причём сразу весь: чёрный, белый и цветной. Ну, может, не на всей планете, но на улицах точно…
Только не подумайте, что это начало фантастического романа. Нет, это самая натуральная быль. Ведь на наших улицах теперь не то что завалящей железяки не найдёшь, но и элементарных крышек от канализационных люков не отыщешь! А ведь раньше эти крышки буквально под ногами валялись, отчего люди и кошки в канализационные люки не проваливались.
А нынче проваливаются, потому что любую железяку можно снести в подпольный приёмный пункт, где не станут проверять, от какой штуковины вы её оторвали. Да хоть от космического корабля многоразового использования! И, главное, никакой волокиты типа: сдал – принял. Просто сунут деньги в зубы – и лети за новой добычей!
Говорят, один на канализационных крышках дом себе построил. Причём построил без гвоздей, чтобы другие металлисты их не растащили. Но это он погорячился, потому что, не найдя ни гвоздя, ни канализационной крышки, другие металлисты столовое серебро прихватили, пока хозяин телефонный кабель выкапывал. Кстати, удобная штука: в смотанном состоянии места занимает мало, а цена – ого-го!
И если так дальше пойдёт, то на улицах скоро исчезнут машины, на реках – корабли, на небе – самолёты, на станциях – поезда, а между станциями – рельсы. Космос пока не берём, потому что на космодромах пропуск спрашивают. Причём не бабушки-одуванчики, а мужики-автоматчики…
* * *
Но отдельные перегибы с металлом и в наше время были, хотя денег за это никто не платил и даже никто не догадывался, что за оторванную от бронзового памятника ногу можно съездить на море и съесть чебурек. Тем более что школьникам вполне хватало ливерного пирожка за четыре копейки. Кстати, вкуснятина – пальчики оближешь! Особенно когда голодный…
В общем, объявили у нас сбор металлолома. И не только у нас, а во всех школах Страны Советов, которая из старого металла делала новые троллейбусы. В те времена это называлось Всесоюзным субботником, или воскресником, даже если дело было в четверг. И хотя за ржавый металл не платили, мы старались изо всех сил, так как за рекордный вес можно было получить грамоту с печатью и несколько дней пользоваться завистью окружающих.
Так что всё было хорошо, но не очень. Ведь школ в стране хватало, а металла нет. Это вызывало конкуренцию, которая в те недалёкие времена считалась ругательным словом или, как говорила ВВС, родимым пятном империальзЬма.
* * *
Кстати, мягкий знак в империализме – это не ошибка. Именно так наша классная произносила все слова, заканчивающиеся на «изм»: коммунизЬм, капитальзЬм, демократический централизЬм и так далее. А когда я сдуру решился её поправить, ВВС стукнула указкой по столу и отчеканила: «Это что ещё за анархизЬм? Выйди вон, гнилая интеллигенция!». Вот я и вышел, чтобы вернуться уже с отцом, который после разговора с Вероникой Васильевной наказал меня рублём, в смысле, не выдал на выходные законные пятьдесят копеек. Ну и ладно, потому что победа всё равно осталась за мной. Ведь когда разъярённая ВВС меня выгоняла, Ящик громко прошептал: «КапецЬ!». И сделал это с таким твёрдым ударением на мягком знаке, что все заржали. В результате я вышел из класса, а наша классная – из себя…
* * *
Как ни странно, субботник назначили на субботу. Но сказали, что в воскресенье будет ещё воскресник, потому что за два дня металла можно насобирать в полтора раза больше.
Субботним утром все собрались в школьном дворе и начали разглядывать друг друга, будто впервые увидели. Да так оно и было. Ведь на сбор металлолома родители заставили напялить одежду, которую не жалко. А в нежалкой одежде даже самые пижонистые пижоны как-то скукожились и стали похожи на привокзальных забулдыг, которых сейчас называют бомжами.
Но никто сильно не расстроился, а наоборот все сильно развеселились. Ведь это было очень выгодное превращение. Оно позволяло чувствовать себя свободными как птицы. Первым это понял главный пижон нашей школы Игорь Брагинский по прозвищу Брага, который всегда одевался в прямом смысле с иголочки. То есть носил не магазинный ширпотреб, а элегантные шмотки, которые ему заказывала любимая и небедная бабушка в лучшем городском ателье. Так что Брага всегда следил, чтобы на его брюках и пиджаках не было ни пятнышка, поэтому когда ел эскимо на палочке, то держал мороженое на расстоянии вытянутой руки, из-за чего приходилось сильно вытягивать шею, чтобы дотянуться. Зато теперь первый красавец дал себе по-настоящему оторваться. Сначала он прошлёпал по луже, заляпавшись по шею, а потом и вообще улёгся на землю и начал посыпать себя пылью.
Это было так сильно, что и остальные с диким гоготом стали кататься по земле, пока на крыльце не появился директор школы Трофим Яковлевич.
– Кончай балаган! – заорал он, покрываясь багрянцем. – Вам доверили серьёзное дело! А вы валяетесь как… как…
– …придурки в Гондурасе, – подсказал Ящик и захрюкал от смеха.
– Коробкин, зараза, завтра придёшь с отцом! – прошипела ВВС.
– Вероника Васильевна! – раздражённо оборвал её директор, – Я бы попросил выражаться более… более…
– …в жилу! – не удержался Ящик.
От этой «жилы» багряные щёки вспыхнули ещё ярче, и Трофим Яковлевич стал похож на запрещающий сигнал светофора. Но директор взял себя в руки и включил жёлтый свет, тем самым показывая, что пока он всё прощает, но дальше такого не потерпит…
* * *
В общем, субботник начался со счётом 1:1 в пользу педагогического состава. Но игра только стартовала, и уже на десятой минуте в закутке позади школы появились первые железки неизвестного происхождения типа старых сковородок, утюгов и самосвалов.
Самосвал приволокла шестиклассница Катька Семякина, но не потому, что была такая сильная, а потому что самосвал был игрушечным и стоял под кроватью, то есть в гараже младшего Катькиного брата Вовки Семякина. Конечно, Вовка немного поплакал, пользуясь своим малолетством, но разве против Катьки попрёшь, когда она фигурным катанием занимается и до того назанималась, что может легко надавать по шее.
Но Вовке Семякину повезло: он оказался не единственным пострадавшим, потому что многие притащили из дома не только самосвалы, но и самолёты. А Ящик и вообще приволок восьмикилограммовую папину гантелю. Тем более что папа уже лет сто зарядку не делал, и потом у него вторая гантеля осталась.
Постепенно железные кучки росли, и уже через пару часов во внутреннем дворе образовалась полная непроходимость. А почему «кучки», так потому что у каждого класса была своя, чтобы в конце Трофим смог назвать победителя и наградить бурными аплодисментами.
* * *
Но как мы не пыхтели, место во дворе ещё оставалось. Ведь стране помогали не только мы, а все школы города. Из-за этого улицы стали такими пустыми, что на них не то что железнодорожной рельсы, а даже руля от трёхколёсного велосипеда не отыщешь.
И тогда самые умные пошли по дворам, а самые сообразительные – по квартирам. Конечно, во дворах железа было меньше, зато оно было больше. Например, длиннющая алюминиевая лестница, прислонённая к столбу. Мы с Вадиком Тугодумом и Зойкой Стрекозой из-за угла долго за ней следили, а взяли только через пять минут, когда убедились, что эту лестницу кто-то выбросил. Наверное, так оно и было, потому что пока мы её тащили, нас никто не догнал.
В квартирах было похуже. Там всё время сидели люди. Люди железо жалели и только, если вместо людей в квартирах попадались бабушки, можно было разжиться ржавым ведром или дырявым тазом. Хотя бывали неожиданные исключения. На такое исключение напоролся пижон Брага, который так вывалялся в пыли и воде, что его одновременно пугались и жалели. Стоит ли удивляться, что из одной квартиры на шестом этаже ему вытолкали раму чехословацкого мотоцикла «Чезета». Правда, битую, но такую же тяжёлую, как и новая!
Хорошо хоть лифт работал. Только всё равно пришлось звать подмогу, потому что «Чезету» без колёс с места не сдвинешь…
* * *
Ещё через час все близлежащие дворы и все бабушки были обработаны. Мы немного приуныли, но тут опытный второгодник хлопнул себя по лбу и закричал:
– Ворота!
– Что «ворота»? – переспросил Тугодум.
– А то, что железные ворота весят в сто раз тяжелей мотоцикла.
– И толку?
– Так если мы притараним ворота, Трофим от радости с ума сойдёт. Ведь с воротами наша школа сразу выйдет на первое место!
– И где мы их возьмём? – спросила умная Стрекоза. – Ворота на улице не валяются.
– Валяются! – отрезал Ящик, который не любил Стрекозу. Вернее, любил, только Зойка на него никакого внимания не обращала, из-за чего Ящик психовал и всё время доставал Стрекозу дурацкими шуточками. Типа перед уроками покрывал классную доску бессмертными словами баснописца Крылова:
Попрыгунья Стрекоза
Лето красное пропела;
Оглянуться не успела,
Как каток кати́т в глаза!
Смешно получилось, хотя про каток для укладки асфальта Коробкин сам придумал, потому что при дедушке Крылове никаких катков не было да и асфальта, кажется, тоже.
– И где они валяются? – ехидно переспросила Стрекоза и показала Славке язык.
– Везде! – отрезал Ящик и с подковыркой добавил: – Места знать надо!
– А ты знаешь? – проснулся Тугодум.
– Знаю! В Родине половинку ворот сняли и она уже два дня на земле валяется. Кажись, там петли менять будут. А это целая морока. Так что если мы эту половинку унесём, они просто новую повесят – и всем хорошо!
– Ага, унесём! – встрял Краснобай. – Там же народу – не протолкнуться. И дружинники ходят. Значит, только мы к воротам подойдём, так нас и заметут!
– Не дрейф, не заметут. Мы же ночью подходить будем. А ночью Родину пенсионеры охраняют: запрутся изнутри и спят в оглоблях. Я вчера нарочно палкой в двери грюкнул – и ноль по фазе! Короче, на всё про всё надо семь человек. Стрекоза не в счёт, а то крылышки себе обломает, а мне отвечать… Уй!
Это «уй!» вырвалось из Ящика не просто так, а потому, что Зойка неожиданно заехала ему локтем в солнечное сплетение. Вот что значит настоящая любовь! Но Коробкин выдержал и через каких-то восемь лет на Зойке женился, перетерпев всех её ухажёров.
Свадьба вышла весёлой. Причём обошлись без тамады-затейника. А зачем тамада, если Ящик – это настоящий цирк с конями. Над его хохмами даже Тугодум хихикал, не говоря уже про остальных. Особенно когда новобрачный ровно в полночь вырубил свет и завыл как мертвец из могилы, отчего гости вскочили и начали быстро прощаться.
* * *
В общем, на ворота вместо семи человек нашлись сразу десять. Но Ящик лишних вычеркнул, пообещав взять их на дело в следующий раз. И лишние не обиделись, потому что дело пахло керосином и обещало много неприятностей.
А теперь самое время объяснить иногородним, что это за Родина такая, да ещё с воротами? Почему иногородним? Да потому, что в нашем городе все знают, что «Родина» – это название центрального кинотеатра. И даже сразу трёх, так как к «Родине» примыкают «Панорама» и «Хроника». С «Панорамой» всё ясно – там такой длинный экран, что глаза разбегаются. А в «Хронике» экран поменьше, зато он никогда не выключается. Потому что на нём с утра до вечера крутят документальные фильмы. Из-за этого никаких сеансов в «Хронике» нет: заплатил десять копеек – и сиди сколько влезет. А надоест сидеть, ходи вдоль стенки или обнимайся со своей девчонкой – и никто на тебя шикать не будет.
Короче, делай что хочешь – только, тихо...
* * *
И хотя кинотеатров было три, ворота были одни. Они закрывали кассы за «Панорамой», но делали это только ночью, из-за чего их никто закрытыми не видел. А сейчас они и ночью стояли нараспашку, потому что одна половинка лежала рядом и ждала, когда на ней петли поменяют. Но не дождалась, так как пришли мы и засучили рукава. Ну, в смысле, сильно напряглись, хотя оторвать эту половинку от земли удалось только с четвёртого раза. Зря, конечно, Ящик лишних выгнал. Да он и сам понял, что в таком тяжёлом деле лишних не бывает.
Хорошо хоть Стрекоза его не послушалась и тоже прилетела. В ней, конечно, лошадиных сил – ноль с копейками, зато при девчонке все пацаны напряглись так, что ворота сразу стали на полтонны легче.
В общем, кое-как дотащили. Правда, пальцы побелели, но в темноте всё равно ничего не видно, а до утра пальцы отошли и приобрели нормальный пальцевидный вид.
До нашей кучи мы ворота не донесли – другие кучи помешали. Поэтому Ящик скомандовал бросить добычу на входе.
– Утро вечера мудренее, – глубокомысленно сказал он и добавил: – Ещё неизвестно, как Трофим на это среагирует. Так что торопться не будем.
Да, Славка Коробкин хоть и числился второгодником, а был поумнее некоторых отличников. Потому что утро и вправду оказалось таким мудрёным, что лучше не вспоминать…
* * *
Утром на подходе к школе меня перехватил Ящик и, сделав квадратные глаза, прошептал:
– Хана! Полный двор милиции с собаками. Ищут, кто ворота Родины спёр. Трофим рвёт и мечет. Кричит, когда вредители сознаются, всех из школы поисключает. Значит, молчим в тряпочку и не признаёмся, даже если пытать начнут.
После такого предупреждения никто и не признался, даже Стрекоза и те лишние, которых Славка обидел. Из-за этого милиционерам стало ясно, что дело с воротами – висяк, то есть совершенно не раскрываемое преступление. Да и собаки поняли, что нюхать бесполезно, и положили шерстяные морды на шерстяные лапы. А через час к школе подогнали грузовик, и половинка ворот уехала назад, где её в пять минут починили и подвесили ко второй половинке. Или к первой – смотря откуда смотреть.
И хотя без ворот мы грамоту не получили, зато настоящая, а не киношная Родина осталась в явном выигрыше. Потому что Трофим, когда успокоился, объявил, что наша школа насобирала металлолома на целых полтроллейбуса. А в полтроллейбуса легко влезут сорок человек с кошёлками и доберутся куда надо!
А куда не надо, тем более…
