Рассказ пятый. Сядешь и просто нажимаешь на педаль!
В конце шестидесятых мы вовсю распевали задорную песенку про педаль, которая крутит велосипедные колёса. Эта замечательная педаль ловко объединяла велосипедистов и пианистов, у которых тоже педали имелись. Только на пианино за хлебом не съездишь, а на велосипеде можно смотаться даже за маслом! Потому что велосипед изобрели не для игры, а для езды! Ведь не зря в той же задорной песенке поётся, что велосипед – это солнце на спицах, синева над головой, ветер нам в лица, обгоняем шар земной!
Конечно, на земном шаре можно упасть и поцарапаться об асфальт. Но царапины – это дело заживно́е. Послюнявил коленку, и утром она как новая! А если помазать зелёнкой, коленка даже лучше станет.
* * *
Надо ли говорить, что мы очень любили свои велосипеды. И даже сильнее, чем очень. Потому что в те времена любовь не надо было делить между скутерами, гиробордами, мокиками, электросамокатами и наспинными пропеллерами, которые вот-вот появятся.
Нет, мы велосипедную любовь не делили. Правда, иногда чуть-чуть мечтали о мотоцикле. Но это были несбыточные мечты. Хотя, я знал одного, у которого ещё в шестом классе был мотоцикл. Но сначала у него был папа – начальник тридцати семи овощных магазинов, или, как раньше говорили, торгового куста, на котором, кроме огурцов и помидоров, гроздьями росли мотоциклы и даже легковые машины попадались. Так что Сашка Бочкин, как звали этого счастливчика, не в счёт. Тем более и без него было что считать.
Например: «Ветерок», «Орлёнок», «Школьник», «Украина», «Турист». Если всё это сложить, получится великолепная пятёрка классных велосипедов. Из них у меня было три.
В детстве – трёхколёсный «Ветерок», который легко превращался в двухколёсный.
В отрочестве –универсальная «Украина», которая гасала по любым кучугурам и не боялась мутных луж.
В юности – элегантный «Турист» с изогнутым рулём для сопротивления ветру и четырьмя передачами для экономии сил.
Только сил мы не экономили. Мы катались до потери пульса и полного обезвоживания организма. Но кого это пугало, если велосипедный пульс легко восстанавливался на кратковременных остановках, а от обезвоживания спасали ржавые трубы для поливальных шлангов.
И вода в этих трубах была повкуснее теперешней бутылочной, особенно, если перед водопоем полчаса ехать в гору. К тому же трубная вода была страшно полезная, ведь ржавчина -- это натуральное железо, а железо закаляет здоровье, как сталь!
* * *
Итак, первым был «Ветерок». Или ДВК, что расшифровывалось как детский велосипед комбинированный. Комбинаций было две – с третьим колесом и без него. Но это не считая махинаций, то есть комбинаций запрещённых, от которых изобретатели «Ветерка» расстраивались, а родители нервничали.
Дело в том, что кататься в одиночку, было хорошо, но в компании было лучше. Вот мы и нагружали крохотный велосипедик по самую завязку. То есть брали с собой пассажира. Конечно, у «Ветерка» не было ни рамы, ни багажника, зато была маленькая приступка сзади. На ней помещалась ровно одна нога, но и одной ноги хватало, чтобы, вцепившись двумя руками в плечи рулевого, проехать пару кружков. А если при этом отталкиваться от асфальта не поместившейся ногой и громко визжать, то скорость получалась такая быстрая, что родители пугались, а «Ветерки» ломались.
* * *
Зато «Украина» не ломалась никогда, если, конечно, не сбрасывать её с балкона. Хотя это только догадки, потому что никому и в голову не приходило сбрасывать с балкона такой замечательный агрегат, незаменимый ни на городском асфальте, ни на загородном бездорожье.
Мне «Украину» подарили в пятом классе, хотя ныть я начал уже в третьем. Нет, до третьего я тоже ныл, но неправильно, потому что выпрашивал братика или сестричку, и только потом переключился на правильное нытьё.
Через два года родители сдались, и в один прекрасный день отец объявил, что после школы мы пойдём покупать велосипед. От радости у меня перехватило дыхание, и я практически не дышал несколько часов, пока мы не попали в спортивный магазин.
В магазине я сразу бросился к «Орлёнкам» и «Школьникам» и начал их ощупывать, поглаживать и мысленно перепрыгивать через бордюры. Эти велосипеды я немного знал, потому что иногда их счастливые обладатели разрешали прокатиться вокруг клумбы, отчего счастье переполняло меня и вырывалось наружу в виде нервного смеха.
* * *
Но вернёмся в магазин. Пока я мысленно крутил педали, папа мысленно крутил цены и вдруг понял, что детские велосипеды покупать невыгодно. Поэтому он не без труда оторвал меня от мелких «Школьников» и «Орлёнков» и подвёл к велосипеду, руль которого возвышался над моей головой.
– Будем покупать «Украину»! – бодро сказал папа. – Во-первых, руль и сидушку можно опустить, во-вторых, и я когда-никогда тоже прокачусь, а в третьих, ты уже взрослый, значит, глупо на «Школьников» тратиться.
Я хотел было поныть, но вспомнил, что ни у кого из моих знакомых, не считая Сашки Бочкина, взрослого велосипеда не было, и быстренько согласился.
* * *
Это был правильный ход, потому что «Украина» не прогибалась, даже когда на заднем багажнике и на передней раме сидели люди. А я любил катать людей! Особенно если они повизгивали на опасных поворотах, и говорили «Ну ты даёшь!», когда мы оставались в живых.
Обычно на раме я возил девчонок, потому что они не сильно загораживали дорогу, ну и вообще… А на багажнике я возил пацанов, потому что с багажника можно было спикировать на землю, и у пацанов это лучше получалось.
Помню, как я взялся подвезти своего друга Илюшу к его бабушке. Ехали мы долго, даже говорить устали. Но я всё-таки доехал. Правда, когда мы остановились возле бабушкиного дома, Илюши на багажники не оказалось. Оказалось, что он давно свалился с багажника на подвернувшейся под заднее колесо колдобине, которую я даже не заметил, потому что смотрел на переднее колесо.
Но всё кончилось хорошо. Я развернулся и вскоре встретил Илюшу, который прихрамывал навстречу. Он показал кулак, и мы быстро помирились. А когда бабушка дала нам рубль на кино, наша дружба так окрепла, что мы до сих пор дружим, хотя с той колдобины прошла целая жизнь!
Так что Украина – очень нужный велосипед. Я это окончательно понял, когда его украли, потому что ненужное не крадут!
* * *
А вот «Турист» я уже купил сам. И возил на нём своих детей. Для этого я прикрутил к верхней раме специальную сидушку, а к нижней – две подножки. Но стоп! Ведь всё это началось лет через десять после школы и не кончилось до сих пор, потому что роль детей подхватили внуки. Значит, эта история выходит за рамки книжки про моё детство. Зато для следующей эта история в самый раз! Осталось только немножко подождать.
Но раз уже «Турист» завёз меня во взрослую жизнь, то теперь я сумею доказать, что любовь к велосипедам не просто слетевшие с языка слова, а слова, напечатанные типографским шрифтом. И если написанное пером не вырубишь топором, то напечатанное печатными буквами не вырубишь и двумя топорами!
* * *
В общем, став взрослым, я напечатал повесть в рассказах «Карасёнки-Поросёнки». И вот вам первый велосипедный отрывок.
Взрослые боролись с лужей, как могли… Зато простой народ лужу любил и даже ею гордился. Конечно, за гаражами была большая яма, в которой водились утопленники. Но в том-то и дело, что яма считалась общей, а лужа была своя собственная. Не лужа, а мечта! В её водах можно было сыграть в морской бой. В морском бою, если кто не знает, надо посильней лупить палкой по воде и кричать: «О-па! о-па! о-па!» Победителем считался тот, кто в конце оказывался самым мокрым. Его называли «морской волк». Один раз самым мокрым волком оказался Вовка Семякин, но ему не засчитали, потому что он бил по воде лёжа.
Но самым интересным было переехать лужу на велосипеде. Только без педалей. Для этого надо было разогнаться на сухом, а потом, растопырив ноги, въехать в лужу и дотянуть до другого берега. Думаете, легко? А вот и нет! Лужа-то была длинней удава из мультфильма «Тридцать восемь попугаев». У Жорика получалось часто, а у Капы – ни разу. Наверное, потому что она не умела кричать, как реактивный самолёт. Даже когда её разгоняло полдвора, всё равно велосипед останавливался на самом глубоком месте. Немного постояв, он начинал заваливаться набок. И как Капа ни цеплялась за руль, он всё равно заваливался и заваливался, пока не сваливал её в воду. Народ от смеха просто падал на землю и дрыгал ногами, а Капа выжимала красный бант и говорила:
– Ничего не больно, курица довольна!
А вот кусочек из книжки «Салапапон и Мздыря».
Однажды Мздыре подарили трёхколёсный велосипед. Правда, одно колесо у него сразу отвалилось, и он стал двухколёсным.
Пока Мздыря с него падал, всё было хорошо.
А как падать перестал, всё стало плохо.
Потому что Мздыря сразу вылетел с детской площадки и врезался в бабушку с помидорами. Велосипед с перепугу поскользнулся на томатном соке, и его со страшной силой понесло на улицу.
На улице Мздыря сразу врезался в троллейбусную остановку. Хорошо хоть на ней всего сто человек стояло, а не тысяча как обычно.
Потом Мздырю вынесло на проспект, где он сразу врезался в светофор.
Потом он выскочил на мост и сразу врезался в «Мерседес». Пока те искали патроны, Мздырю со страшной силой потащило на трассу Москва-Симферополь, где он не сразу, но всё равно быстро врезался в замаскированного милиционера.
Пока милиционер искал шариковую авторучку, Мздырю выкатило на берег моря и врезало в пароход с вертолётом на крыше.
Вертолёт не долго думая подпрыгнул и улетел, а пароход перевернулся кверху попой. А попа у парохода называется киль!
Мздыря хотел было врезаться в краба, но тут из-за кустов вышел Салапапон и отобрал у Мздыри велосипед.
Теперь Салапапон сам во всё врезается. Поэтому переходя дорогу, посмотрите налево.
А если Салапапона слева нет, значит, он справа подбирается.
И ещё отрывок, но уже из сказки в стихах со странным названием «Колобо́ки».
Целых три счастливых дня,
Витька не слезал с коня:
В хвост и в гриву погонял,
Чтобы не догнали.
Конь не ржал и не икал,
Корм подножный не искал,
И без отдыха скакал
Конь в любые дали.
Почему? Да потому,
Что кончается на У,
Ну, а если по уму –
Конь-то был педальный!
Витька на коне летел!
Дребезжали спицы!
Он летел, куда хотел,
И гадали птицы,
Сев рядком на провода:
– Интересно, он куда?
Сел бы лучше сбоку –
Зарядиться током!
Так болтали канарейки
И совсем не понимали,
Что мальчишки батарейки
Заряжают от педалей…
Ну, пока хватит. Хотя отрывки ещё имеются. Только вы их лучше найдите сами, правда, сперва придётся найти мои книжки, а это будет посложней. Потому что книжки кончаются быстрей, чем начинаются…
* * *
А знаете, когда лучше всего кататься на велосипеде? Сейчас не скажу, а раньше лучше всего было кататься в воскресенье. Причём в шесть утра! Ведь тогда шесть дней в неделе были рабочими, а выходной выпадал только на седьмой. Так что в воскресенье в шесть утра все спали, чтобы набраться сил перед понедельником, отчего в воздухе висела пушистая утренняя тишина.
Чтобы не потревожить пушинки, я брал в руки сандалеты и на цыпочках выбирался на лестничную клетку. Там я снимал сандалеты с пальцев рук и натягивал на пятки ног, а потом бежал в общий подвал, где у нас был свой сарайчик, и выкатывал велосипед наружу, чтобы он на свежем воздухе проснулся и начал выкатывать меня.
А воздух в те времена был такой свежий, что без майки можно было замёрзнуть. И автомобили ещё не захватили дворы, а двигатели внутреннего сгорания вели себя скромнее, разрешая людям дышать. И машин было так мало, что столкнуться во дворе с «Волгами» или «Запорожцами» не удавалось. Про «Опели» и «Мерседесы» молчу, потому что те, кто их видел, жили в других дворах.
А теперь представьте себе середину июня. Шесть утра. Солнышко отражается в окнах пятого этажа. В густой листве шуршит ветерок. Земля пахнет одуванчиками. Птицы пробуют голоса. Где-то позванивают трамваи. Дворничиха тётя Маша машет метлой. Выспавшиеся собаки выгуливают сонных хозяев.
Обгоняя утренний свет, мы с велосипедом мчимся навстречу новому дню и тихонько кричим от радости. Вернее, кричу я, а велосипед деликатно позвякивает.
* * *
А кто скажет, что велосипедный звонок – это не музыка, тот не композитор и даже не пианист, и вообще, неизвестно кто. Хотя всё ещё можно исправить. Как? Да элементарно!
Сядешь и просто нажимаешь на педаль!
